местная религиозная организация
ОБЩИНА ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ БОЖИЕЙ МАТЕРИ ДЕРЖАВНАЯ Г.ТВЕРИ

Первая книга блаженного Иоанна, которая попала мне в руки, называлась ‘Соловки – Вторая Голгофа’. Тогда я еще не знал, что это главная книга автора. Но раскрыв ее, уже не выпускал из рук, пока не перевернул последнюю страницу. Сказать, что она заинтересовала, приковала внимание – ничего не сказать. Чтение произвело на меня шоковое впечатление. До того я много читал о Соловках, перелопатил целые горы воспоминаний, мемуаров, научных исследований. Я жил Соловками, болел ими, как и украинским Голодомором 1933-го года. Но то, как неожиданно осветил проблему человеческих страданий и мук о. Иоанн, было совершенно новым, просветленно-богомильским, кардинально меняло взгляды на мир.

 

Потом были четыре тома дневников, которые меня – апологета дневниковой прозы – тоже перепахали насквозь, после чего я уже не мог не проштудировать многочисленные поэтические сборники и прозаические фолианты, жития великих духовных подвижников, книги музыкальных откровений и озарений...

 

Все вместе они открыли мне великую истину: блаженный Иоанн – абсолютный гений. Я увидел, что каждая его новая книга (а счет им идет не на десятки – на сотни!) никогда не повторяет предыдущую и всегда – о чудо! – лучше, оригинальнее.

 

При чтении у меня возникало множество мыслей и наблюдений, на мой взгляд инте-ресных и необычных, потому что великие книги порождают глубокие размышления. И я начал записывать их. Так родилась книга ‘Маэстро солнечных хоралов’, которая вышла в свет на двух языках – в Москве и в Ужгороде.

 

‘Крест и чаша отца Иоанна’ – своеобразное ее продолжение и дополнение.

Я сознаю, что теперь, когда в Украине нарастают антироссийские настроения, выход книги, посвященной русскому писателю-мистику, может быть воспринят далеко не одно-значно. Но здесь надо осознать великую правду: блаженный Иоанн – символ той духовной России, с которой нам строить добрососедские отношения и в недалеком будущем, и в гря-дущих веках, объединяясь на основе добра, любви и мира. Если Господь дал нам общие границы, то нам надлежит найти и обоюдные духовные точки соприкосновения, которые позволили бы гармонизировать жизнь.

 

К сожалению, я не могу похвалиться, что полностью постиг учение о. Иоанна, безогово-рочно воспринял его доктрину. Я лишь ступил на путь познания и изучения, который не ли-шен сомнений, колебаний и душевных смятений. Но разве бывает по-другому на пути ду-ховного роста? Сомнение, согласно Паскалю, – вечный спутник человека. Только фанатики не ведают колебаний и шатаний, поскольку яро убеждены в своей непогрешимости. Одна-ко, следуя за блаженным Иоанном, говорю себе: я могу ошибиться в понимании каких-то важных концептуальных принципов, духовных постулатов, в постижении истины... но нико-гда не позволю себе ошибиться на пути добра, любви и милосердия. Вот три кита, на кото-рых держится мой мир и из которых выросла эта книга.

 

К тому же сотни прочитанных книг о. Иоанна, десятки рецензий и научных этюдов о нем, кажется, дают мне маленькое право призвать вас: откройте блаженного Иоанна как пророка, полюбите как поэта, познайте как мудрого историка, послушайте как музыканта – и вы почувствуете, что перед вами действительно уникальная личность и предтеча новой богоцивилизации!

 

Выпуская в свет том за томом (величие этого титанического труда нам еще только предстоит постичь и оценить), блаженный Иоанн никому не навязывает свое богомильское (Богу милое!) учение. Сеет семена правды, открывает глаза и сердца на то, что постиг сам, что подарила ему Божия Матерь во время удивительных озарений и откровений. Прини-мать или нет – это уже личное дело каждого человека. Но если вы не безразличны к судьбе своей бессмертной души и ищете в мире добра и правды, если вас интересует кратчайший путь к доброму Небесному Отцу – тогда откройте для себя творчество блаженного Иоанна!

 

*

 

Письмо-послание

 

Дорогой отче Иоанн!

Вы открываете мне тайны и мудрость мира, которых я так настойчиво искал много лет и не находил. Сердце мое полно любви и благодарности, – и эти чувства водят моею рукой.

 

Я писатель, и всю сознательную жизнь пишу книги, которых на сегодня около сотни. Но я также всеядный читатель – как полагаю, значительно в большей степени, нежели литера-тор. Благодаря динамичному чтению мне удается ежегодно перелопачивать более пятисот томов. Будто некая высшая сила запрограммировала меня на такое неистовое и безумное действо. Но пишу это только потому, чтобы сказать: написанные Вами книги стали для меня самым большим потрясением и открытием зрелых лет. Все до сих пор прочитанное будто отошло на задний план и побледнело.

 

Ничто меня так глубоко не перепахало, так благодатно не изменило, как Ваши дневники. Считаю великим чудом и счастьем, что они прилетели ко мне, как птицы небесные, и могу почти круглосуточно черпать из них мудрость и знания. Надеюсь также, что делать это буду до конца своих дней. А если не успею прочитать все написанное Вами (количество издан-ных фолиантов достигает полутысячи), то сделаю это в вечности, где время не регламенти-ровано.

 

*

 

Ваше имя стало для меня синонимом любви. Каждое Ваше слово излучает неземную нежность. Я не только читаю Ваши книги, прижимаю их к сердцу и наполняю ими душу. Они дарят мне крылья и ощущение полета в небе Бессмертной Нежности. Вы великий светильник неисчерпаемой любви, которой невозможно научиться, потому что нельзя ‘профессионально’ любить мать, сестру, любимую женщину и мир. Любовь дается как благодать. Озаренный благодатью Святого Духа, Вы щедро согреваете других нежными чувствами и зажигаете сердца.

 

Счастлив человек, когда может воскликнуть: как хорошо любить! Как хорошо жить в озо-новом слое любви! Даже в этом мире, где не стихают войны и сильный пожирает слабого, а люди бывают мелочными, жадными и жестокими.

 

Но грядет Царство Любви и изменяет мир. Надежда на это – основа нашей веры и вели-кого доверия Богу, что олицетворяет абсолютную любовь.

 

Все в этом мире имеет свою меру. Но любовь не знает меры. Она выше самой себя. Приблизиться к Вам, быть около Вас – значит почувствовать огненную, всеобъемлющую, вселенскую любовь, прикоснуться к вечности уже при жизни и победить смерть.

 

*

 

Я очарован стилем Вашего письма, в котором чудесным образом соединены высокая культура фразы, изысканная образность, точность выражения и редкая афористичность. По сути, каждая вторая Ваша фраза – афоризм. Таких щедрых соцветий я не встречал ни у кого. Это даже не письмо, а нечто гораздо большее, несравнимо высшее – светопись, тайнопись.

 

В литературе Вы делаете то, что Моцарт в музыке. У Вас нет и не может быть проходных произведений. Все несет метку неоспоримой гениальности, потому что на самом деле не пишете, а считываете из Мистической Библиотеки Небес.

 

Однако не только стиль письма, но и стиль Вашей жизни очаровывает меня. Одно производно от другого: нельзя провозглашать бессмертные истины, говорить о святости и вечной жизни, и в то же время пичкать утробу колбасой или хот-догами. Нельзя разговаривать в духе с Матерью Божией и попивать пиво. Вы живете как истинный схимник, великий старец-подвижник – впроголодь, в тесной комнатке, как заповедано Крестом. Святая Евфросиния, соловецкие старцы, Серафим и другие святые, сподобившиеся в этом гулаговском мире нетленных мощей, не пришли бы в золоченые апартаменты или царские хоромы.

 

*

 

Не только читать, но и слушать Вас – большое наслаждение. Ваше слово, архетипичная речь невероятной глубины, будто материализуется, выстраивая перед внутренним взором слушателя зримую картину. Я весь превращаюсь в слух, исчезает тело, и я парю в вышних пространствах. Вот она – настоящая роскошь человеческого общения!

 

Вы любите рассказывать о горнем, вечном, о том, что ждет каждого из нас после Велико-го Перехода. Никто не мог мне убедительно объяснить, что такое ‘тот свет’, в который мы пойдем, хотя допытывался у многих теологов и визионеров. Вы это сделали одним простым и ясным предложением. ‘Горний мир – среда полного покоя и освобождения от адаптаци-онных химер’. И передо мною сразу появились светлые дали, где не тревожат притяжения низких сфер, где угашены страсти и не имеют силы похоть, зло, грех и всякий соблазн.

 

*

 

И наконец – о главном. Почему так часто пишу о Вас? Почему повторяюсь, совершенствуя или углубляя отдельные фрагменты? Потому что не только анализирую Ваши тексты, делаю литературоведческие срезы, обобщаю тенденции и дискурсы, – а обращаю свое слово в Вашу защиту. Как бронежилет, как Персеев щит, как катарский замок...

 

Вы достигли любви, которой нет на земле. Поэтому учеников и защитников у Вас немало. Но Вы знаете: будет еще больше в вечности: на одного – тысяча. А это тысячи щитов и кре-постных стен. И я счастлив, что могу приобщиться к этой работе даже ценой собственных потерь, ран, болей и стенаний.

 

***

 

Наша цивилизация и культура оказались в столь плачевном состоянии, что гимн как жанр становится просто немыслим, а если появляется – воспринимается как гротеск или пародия. Поэтов, которые не способны почувствовать фальшь высокопарных ритмов и их риторическую пустоту, в народе по-юродивому называют ‘гимнотворцами’, потому что народ ‘не купить на махорку’.

 

Кого воспевать? Кому составлять пеаны и оды? Власть имущим? Поджигателям войны? Олигархам? Продажным политикам? Фарисеям в рясах, которые превратили церковь в кон-тору и дом торговли?..

 

Другое дело – поэт-мистик, смотрящий в мир горний, а не земной. Для него все воз-можно. У него все по-другому. Земные магниты не властны над его творчеством.

 

Особенность поэтики блаженного Иоанна – в абсолютном доминировании неклассиче-ской метрики, в ритмической и звуковой полифонии, в суггестии, сливающейся с музыкаль-ными вибрациями. Здесь зашкаливающая энергетика мысли и пульсация чувств, разноли-кий космос чудес и тайна Всевышнего, безбрежное вдохновение и глубинное воображение, упругая концентрация мысли и интуитивные прорывы в плерому.

 

Универсальная поэтическая речь блаженного Иоанна, ее непосредственность и чистота позволяют ему заглянуть в такие глубины человеческой боли, от которой вздрагивает и се-деет человеческое сердце и которые открываются только избранным.

 

Жизнь блаженного Иоанна – огненное, безоговорочное и до конца преданное служе-ние Божьей Матери. В неразрывном единстве с Ней он идет по жизненной дороге, а всё написанное проверяет светом ее Любви, Доброты и Мудрости. Ей посвящает вдохновенные строфы.

 

Поэт выработал универсальную поэтическую речь, непосредственность и чистота кото-рой позволяют ему заглянуть и осветить такие глубины, которые доступны лишь избран-ным.

 

Он дает много добрых советов и наставлений, мудрых заповедей, которые нередко пе-ремежает с вдохновенными псалмами и колоритными хороводами. Но первое, что броса-ется в глаза – удивительно афористичная речь. Ее золотые россыпи так и хочется собрать в отдельный пучок, чтобы при случае обращаться к ним, размышлять над их содержанием и глубиной:

 

‘Доброму не нужны ни кадило, ни ладан,
если совестью чистой оправдан’.

 

‘Лев Толстой – русский Зевс,
сошедший с небес!’

 

‘Блажен у кого все его существо
нацелено на добро’.

 

 

 

---

Петро Сорока, кандидат филологических наук, доцент кафедры теории литературы и сравнительного литературоведения Тернопольского национального педагогического университета им. В. Гнатюка. Прозаик, литературный критик. Лауреат нескольких международных премий и Всеукраинской премии им. Владимира Сосюры. Член Международного ПЕН-клуба.